Проклятие Колвы (ФОТО)

Через два с небольшим месяца, 23 августа, в Усинске и Ухте должны отметить весьма важный юбилей: 40 лет со дня пуска первой усинской нефти по трубопроводу между двумя городами.

Что-то мне подсказывает, что и в «Северных магистральных нефтепроводах» (СМН), и в «ЛУКОЙЛе» от юбилея постараются изящно уклониться. Сорок лет в конце концов сами по себе хороший повод для такого уклона. На упрёки в нём СМН с «ЛУКОЙЛом» ответят легко: «А чего вы придираетесь? Вон, вьетнамцы, например, вообще свой первый юбилей «зажали»…» Под «вьетнамцами» тут будет иметься в виду совместная российско-вьетнамская компания «РусВьетПетро», которая и впрямь не менее изящно уклонится в июле от празднования пятилетия своего образования.

Потому что оба юбилея будут проходить на фоне очередного разлива нефти на Колве.

Жёлтые руки «Природы»

Я заметил эту полоску в устье Колвы ещё с самолёта, подлетающего к Усинску. Погода на выходных была прекрасная, и тянущаяся наискосок вдоль берега жёлтая полоска хорошо просматривалась в воде. Строго говоря, в воду я начал всматриваться ещё на подлёте к Усе, но, конечно, мой дилетантский, да к тому же близорукий, глаз вряд ли мог бы заметить с такой высоты какие-либо принципиальные изменения.

Это был бон, рукав-ловушка, последняя на пути нефти, которая вылилась где-то далеко севернее, километрах в 200 вверх по течению Колвы. Буквально через полсуток я снова увидел его, уже с борта катера. Но он в этот день был для меня уже не первым. Вниз от одноимённого села я насчитал их не менее четырёх, а большая их часть стоит выше по течению и вообще на впадающем в реку Колву ручье Возейшор.

- Самый первый бон был установлен уже 25 мая непосредственно около села, - рассказывает главный инженер Специализированного профессионального аварийно-спасательного формирования (СПАСФ) «Природа» Дмитрий Петров. – Но в дальнейшем их количество непрерывно наращивалось и к настоящему времени составляет двенадцать.

Я обращаю внимание, что попадающиеся в поле нашего зрения боны расставлены в основном на левом берегу.

- Физика: течение прибивает воду Колвы преимущественно к правому берегу, - освежает в моей голове закон Кориолиса Дмитрий Петров, - а вслед за водой и нефть. Кустарники, которые там растут, являются естественными фильтрами.

Я вглядываюсь в правый берег. Действительно: ветки кустов грустно стоят вычерненные снизу, будто кто-то не пожалел времени, чтобы подъехать на лодке и аккуратно всех их выкрасить. Но позвольте… это ведь уже не Колва! Мы идём по самой Усе.

- По Усе, - кивает мне мой собеседник. – Да, в Усу нефть немного попала, но до Усть-Усы не дошла.

Получается, она не дошла до Печоры…

Тимано-Печора прирастает Колвой

На российской геологической карте есть такое звучное название – Колвинский мегавал. Чисто географически оно, в общем-то, уже говорит само за себя. Но ещё ничего не объясняет.

Всё становится гораздо прозрачнее, стоит только обозначить ещё три названия: Усинское, Возейское и Харьягинское. Прибавляем к ним слово «месторождение» - и вот это уже объяснит многое. Три нефтеносных участка – три опорные точки Колвинского мегавала. С этими месторождениями связана принципиально новая страница в промышленной биографии республики, благодаря которой в 70-е годы она встала в один ряд с Азербайджаном, Татарией и Ханты-Мансийским округом как полноправная добытчица жидкого «чёрного золота» для страны.

С 1962-го по 1971 годы месторождения были открыты, затем, как известно, началось строительство города Усинска, а в сентябре 1975-го с Возейского месторождения, как самого доступного для эксплуатации, пошли первые промышленные тонны нефти. С тех пор Колвинский мегавал обеспечивал более 60% добычи в Тимано-Печорской нефтегазоносной провинции.

Вся инфраструктура добычи и транспортировки нефти – дороги, мосты, трубопроводы – была рассредоточена в той или иной степени вдоль реки Колвы.

Нефть в сетях

Лёд пошёл по Колве в середине мая. А когда он прошёл и стало можно наконец открывать летний рыболовный сезон, колвинские мужики, возвращаясь с реки 23-24 мая, вдруг обнаружили днища, вёсла, моторы своих лодок и свои сети перепачканными нефтью.

- Мы сразу забили тревогу и сообщили о случившемся в наше городское управление ЧС, - рассказывает жительница Колвы Альбина Данцевич. – «Да-да, спасибо за информацию, - сказал мне дежурный, - ожидайте нашего звонка». С тех пор и жду…

Тем не менее, судя по всему, первичная информация пошла по инстанциям, и уже 25 мая Усинский городской комитет по охране окружающей среды и Печорская межрайонная природоохранная прокуратура вылетели на первичный осмотр Колвы. Осмотр подтвердил: нефть идёт по реке. Идёт сверху. Этих данных было уже достаточно, чтобы по факту обнаружения разлива началась прокурорская проверка.

Очень скоро она пришла к выводу, что в разливе виновато «РусВьетПетро». По первичным данным прокуратуры, зимой в дюкере (подводном трубопроводе) компании случился свищ (порыв), в результате в воду вытекло N-ное количество нефтесодержащей жидкости. Первые поступавшие новости отличались некоторой сумбурностью: прокуратура объявила, что нефть принадлежит «РусВьетПетро», но последнее арендует нефтепровод у СМН. Это вызвало страшную панику в стане СМН, которые немедленно опровергли информацию, уточнив, что труба на самом деле принадлежит ООО «Северное сияние». До сей поры зарегистрированное в Нарьян-Маре предприятие с очень невнятным составом учредителей хранит по поводу случившегося молчание.

Уже в воскресенье в соцсетях появились первые снимки с Колвы. Они не оставляли сомнений: случилось что-то очень серьёзное. Перепачканные чёрным вёсла, сети и руки будили самые нехорошие воспоминания…

Грязный 1994-й

Примерно те же новости – по реке плывёт нефть, она скапливается по берегам, она обнаруживается в лесу, на заливных лугах и болотах огромными лужами – начали поступать в органы охраны природы в августе 1994 года. Сначала им не придавали чрезмерного значения: порывы труб «Коминефти» случались и раньше, а уж в советское время, когда наращивание добычи шло ударными темпами (см. выше) и такими же – прокладка трубопроводов, чёрные пятна регулярно появлялись в усинских и колвинских лесах. Сама «Коминефть» тоже не реагировала на сообщения с мест, благо тогда не было соцсетей, а интернет только-только начинал своё распространение в России.

Но уже в сентябре стало ясно: дело значительно хуже, чем обычно. К сообщениям с земли добавились снимки из космоса, тревогу забил уже «Гринпис» - и когда наконец специалисты начали вплотную работать на местах, замерять, снимать, считать и сопоставлять, цифры получились воистину катастрофическими: несколько десятков тысяч тонн. Назывался диапазон от 14 до 60 тысяч.

Тогда нефть попала не только в Колву и Усу, она спокойно прошла Печору и, как утверждают экологи, дошла до Баренцева моря.

Лопатно-грабельная технология

Наш катер пристаёт к берегу. Рабочие СПАСФ «Природа», коих для уборки пролитого привлечено около 70 человек, вынимают из воды боны и загружают их в машину. Обычная длина бона – несколько десятков метров, и их хватает для того, чтобы выловить прибивающуюся к берегам нефть. Но «Природа» может похвастаться наличием двух супербонов длиной по 400 метров, которые с помощью брёвен поставлены на наиболее широких участках реки. Ширина Колвы – от 250 до 300 метров.

На уборке нефти работают по 2-3 человека – что при бонах, что в кустах. Работа идёт круглосуточно в две смены по 12 часов с перерывами на час. Вахта длится 15 дней, то есть буквально на днях должна была закончиться первая таковая.

Сборная база «Природы» находится чуть ниже села Колва, недалеко от усинской «Рублёвки», микро-посёлка домиков, претендующих на элитность по местным масштабам. В палатках штаб, но подлинным центром базы является, конечно, скопище бочек, в которые в конечном счёте сливается нефтешлам. Чтобы понять некоторые цифровые нюансы, которыми я буду оперировать в дальнейшем, следует остановиться подробнее на понятийном аппарате.

Строго говоря, выражение «идёт уборка разлившейся нефти» не совсем корректно. Во-первых, когда рвётся нефтепровод, из него течёт не нефть, а нефтесодержащая жидкость (НСЖ). Нефть, добываемая на тимано-печорских месторождениях, тяжелее и западно-сибирской, и татарской, не говоря уже о кавказской и ближневосточной. Она излишне богата серой и парафинами, и для того чтобы пустить только что добытое сырьё по трубе, его разбавляют особой присадкой, позволяющей снизить градус застывания, а затем нагревают до весьма высокой температуры и запускают с помощью высокого давления в трубу. Так что когда почему-либо происходит свищ, на землю или в воду льётся именно НСЖ.

Во-вторых, что, собственно, представляет из себя уборка этой самой разлившейся НСЖ? Попав в природную, да ещё в холодную среду, жидкость остаётся жидкостью, хотя, конечно, сильно густеет. Она держится на поверхности воды, но движется по ней как бы нехотя, постоянно стремясь пристать к берегу.

Существует три основных способа избавиться от НСЖ. Первый – самый простой и сразу приходящий в голову: сжечь. На речке это, правда, сделать затруднительно, хотя и не безнадёжно; на земле же – запросто. Но такая простота – самое настоящее варварство: продукты горения отравят и воду, и почву, и воздух, и вы можете представить себе это зрелище – пылающая по всем берегам Колва?

Второй способ – химический. На испорченную поверхность наносится сорбент, вещество, способное впитывать и разлагать нефть. Он куда как экологичнее сжигания, но, увы, не во всём. Всё-таки часть продуктов разложения может выйти ядовитой и уж точно проникнет и в почву, и в воду.

И наконец третий способ, который без преувеличения можно назвать «дедовским», хотя его называют механическим. Это именно то, что мы сейчас можем видеть на Колве. В бонах или в кустарниках сборщик граблями и/или лопатой загребает то, что загребает, и сливает это в бочку (точнее, полубочку), стоящую в его лодке. Самый экологичный способ борьбы с разливами.

То, что загребает сборщик, - конечно, не нефть. Это нефтешлам - смесь НСЖ, воды, ила, мусора и растительности. Он собирается в бочки и вывозится на шламонакопитель «ЛУКОЙЛа» в районе Возейского месторождения.

…К базе «Природы» причаливает лодочка, измазанная чернее ночи вплоть до каждой щели. Почти по макушку тем же самым измазаны и прибывшие с рейда жители Колвы Артём Тимушев и Виктор Игнатов. Они привезли «улов» - 600 литров нефтешлама. Сейчас, слегка переведя дыхание, они растянут над свободной бочкой сетку и начнут осторожно переливать добычу.

«Природа» пригласила в помощь своим рабочим желающих колвинцев и посулила сборщикам весьма существенную таксу: 10 тысяч рублей за 200 литров. Двести литров – нефти. На этой почве могут случаться и случаются некоторые разночтения и недоразумения (со стороны принимающей стороны пропорция выглядит так: 70% НСЖ, 20% воды и 10% мусора), но, как рассказывают Артём и Виктор, первые деньги, кажется, пошли. Желающих «подняться» таким образом в Колве нашлось восемь человек. После слива добровольные сборщики решают совершить второй рейд, из которого надеются привезти ещё литров 400.

Мы проходим ещё чуть ниже – и встречаем тех, без кого сейчас, кажется, не обходится никакая малоквалифицированная работа. Я уже предупреждён об их присутствии, поэтому приветствие звучит соответствующим образом:

- Ас-салам алейкум!

- Алейкум ва ас-салам! – почтительно отвечают четыре таджика. В руках у них грабли, на земле валяются садовые ножницы и идёт дым из кучи веток. Обязанность наших южных друзей – срезать ветки кустов и сжигать их. Вот уже десять дней они идут на совсем уж крохотном челне, естественно, также до краёв измазанном нефтью, от села Колва вниз по левому берегу. Такса здесь исчисляется по-другому: 2000 рублей в сутки на бригаду.

Чиста ли вода во рту?

Информация о разливе пошла по соцсетям, а также внутренним официальным сетям органов власти и местного самоуправления, до определённого времени там и оставаясь. Хотя уже 27 мая министр природных ресурсов и охраны окружающей среды Коми Юрий Лисин вылетел в Усинск, где возглавил комиссию по ликвидации последствий попадания НСЖ на водную поверхность Колвы, в просторечии именуемую «Штабом». Однако и 27-го, и 28 мая и официальные лица, и официозные СМИ словно в рот воды набрали, дав обильную пищу устным пересудам и сетевым перепостам.

- Мы регулярно звонили в администрацию города: объясните нам, пожалуйста, что происходит и что делается, - говорит Альбина Данцевич. – И только 29 мая к нам наконец приехал Тян.

Колвинцы люди тёртые, ещё с 1994 года, и мэру Усинска Александру Тяну предстоял, конечно, нелёгкий разговор. Как рассказал мне один из участников встречи, вначале она проходила действительно на повышенных тонах. Но затем худо-бедно все стороны взяли себя в руки и пришли к компромиссу, одной из частей которого стала та самая вербовка на уборку. Деньги платит «Природа», но самой «Природе» средства обеспечивает «РусВьетПетро», уже потратившая на эти цели, по не подтверждённым из официальных источников данным, более 16 миллионов рублей.

Но что, собственно, отражает эта цифра, если она соответствует действительности? Пока – не более чем компенсацию затрат на ликвидацию последствий аварии. Кстати: а какой аварии? Официальная версия, принятая сейчас Штабом, - аварии на арендуемом у «Северного сияния» «РусВьетПетро» нефтепроводе. За эти дни информация, которая шла в первые дни, подверглась существенной корректировке. Во-первых, авария на трубе случилась не зимой, а в самом конце ноября. Во-вторых, она произошла не на дюкерной, а на наземной части нефтепровода. И, как уверяют в «РусВьетПетро», подавляющее количество разлитого было оперативно убрано, а если что-то с паводком и всплыло, то оно ограничилось 20 тоннами, которые с места разлива давным-давно ушли (см. «Капля масла»).

И если это так, то откуда то обилие нефти, которое можно сейчас наблюдать на Колве? В одноимённом селе и в Усинске всё чаще слышится ещё одно название – Баяндыское. Это небольшое месторождение так называемой «Денисовской впадины», которое эксплуатирует «ЛУКОЙЛ». В Комитете спасения Печоры, например, циркулируют сведения о произошедшем недавно на одном из буровых участков неконтролируемом выбросе нефти, что якобы отразилось на качестве воды у села Щельябож (а это уже Печора). Но по крайней мере поверхностный взгляд на карту свидетельствует, что Баяндыское месторождение расположено достаточно далеко от Колвы, и трубопроводов от него, которые могли бы попасть под разливное подозрение, вроде бы нет.

Это вполне логичное следствие отсутствия чёткой и достоверной информации как со стороны нефтяных компаний, так и со стороны властей. Обе стороны можно понять: нефть – тема горячая во всех смыслах этого слова и на всех уровнях принятия решений.

Я встретился в Усинске с представителем «Гринписа России», молодым геоэкологом из Москвы Василием Яблоковым. Он убеждён в двух вещах:

1) по Колве идёт нефть не только от «РусВьетПетро»;

2) в силу этого обстоятельства по реке идёт несколько разных нефтей, в том числе и такая тяжёлая, что способна легко преодолевать боны под водой. Значит, нефть давно уже преодолела Усу и Печору и на полном ходу приближается к морю, если не уже там.

Качество этих выводов пусть оценивают специалисты, но само их появление симптоматично. «Гринпис» известен своей мёртвой хваткой по подобным поводам, и дело явно грозит выйти на серьёзный международный уровень. Такой выход, естественно, крайне некстати для руководства Коми вообще и в непростой политической ситуации в республике в частности. Поэтому разразившегося 4 июня ворчанием Вячеслава Гайзера («Среди людей, которые действительно беспокоятся о природе, находится немало тех, кто пытается заработать себе политические дивиденды на том, что якобы происходит замалчивание информации, попытка скрыть масштаб проблемы») понять, безусловно, можно: он в силу самой своей должности живёт и не может не жить именно в такой парадигме. Но разве ту паузу, которая так долго висела в информационном пространстве, нельзя назвать «замалчиванием»? Разве видимый невооружённому глазу многокилометровый чёрный след на Колве не масштабен сам по себе?

И поэтому колвинцы и Комитет спасения Печоры ставят вопрос: готово ли правительство республики прикладывать усилия для:

а) установления точных параметров нанесённого окружающей среде ущерба?

б) квалификации случившегося как экологической катастрофы?

в) признания жителей Колвы пострадавшими от неё?

в) постановки перед владельцами лицензий на добычу нефти вопроса о компенсации соответствующего ущерба?

Киньте в меня камень, если появление этих вопросов вы считаете несправедливым.

* * *

- Василий, - окликает возящегося около своего сарая на берегу реки колвинского мужика Альбина Данцевич, - не на рыбалку ли собираешься?

- На рыбалку, - согласно кивает Василий.

- А разве не знаешь, что на реке делается?

- Да знаю, конечно. Но что ж теперь делать?

- А где рыбачишь – на Колве или на Усе?

- На Усе. Сейчас – только на Усе.

- И что же рыба? – подключаюсь я к разговору. – Нефтью не пахнет?

- Пахнет, конечно, - отвечает Василий. – Особенно почему-то язь.

Капля масла

Компания «РусВьетПетро», признанная главным виновником разлива, довольно скупа на какие-либо комментарии. Но для «Красного знамени» сделала исключение. Заместитель директора, главный инженер Усинского филиала компании Игорь Тавлуй изложил свою версию произошедшего.

- Игорь Владимирович, каким образом ваша нефть попала в Колву?

- В результате разгерметизации межпромыслового трубопровода, которая случилась 27 ноября 2012 года.

- На дюкере?

- Нет. Это произошло на наземной трубе, в районе задвижки. Порыв был обнаружен в районе береговой линии ручья Возейшор. Уже через пять часов наша бригада приступила к ликвидации порыва. Нефтесодержащая жидкость попала в береговую линию и, судя по всему, протопила лёд. Задействованная нами специальная вакуумная машина откачала нефть до чистой воды, и, конечно, мы обследовали часть ручья ниже и выше по течению с помощью ледобуров. Однако ничего не нашли. Мы предполагаем, что нефтесодержащая жидкость скопилась в некоторых пазухах подо льдом.

Ну а дальше вы знаете. В середине мая начался ледоход, и 24-го числа нефть проступила на поверхности воды.

- Вы сразу признали эту нефть своей?

- Персонал предприятия помнил об аварии и именно поэтому, признав разлив, принял самое активное участие в ликвидации его последствий. Мы сразу же мобилизовали специальное формирование, а также через городскую администрацию обратились к колвинцам с просьбой принять участие в ликвидации последствий, рассчитывая на их плавсредства и вместе с тем привлекая собственные силы и оборудование. Сейчас на Возейшоре работает порядка 40 человек, и я убеждён, что дней через десять нефти там не останется, так как мы удвоим там численность. Собственно, с падением уровня воды шлам остаётся на береговой линии, и убирать его становится объективно легче. На сегодняшний день собрано около 200 кубометров нефтешлама на всем протяжении выявленных загрязнений.

- Это первый порыв за историю работы «РусВьетПетро» на Тимано-Печоре?

- Да.

- Но это же не ваш нефтепровод.

- Мы действительно арендуем его у другого предприятия, но несём полную ответственность за его работу, включая поддержание рабочего состояния и ремонт. Перед эксплуатацией мы провели дефектоскопию и укрепили обнаруженные слабые точки.

- Вы настаиваете на том, что пролилось около 20 тонн нефтесодержащей жидкости?

- Да. Понимаете, когда вы видите чёрные пятна и кусты, ваше впечатление неизбежно нарастит объёмы и до ста, и до тысячи тонн. Но я вам предлагаю эксперимент: возьмите маслёнку с машинным маслом. Налейте ванну. Капните туда каплю масла. Что вы увидите?

- Но кусты на Колве действительно чёрные.

- Разумеется. Когда плёнка прибивается к берегу, кустам или бонам, она естественным образом сгущается. Но в реальности на поверхности воды нефть толщиной всего несколько микрон. Двадцать тонн вполне способны произвести эффект экологической катастрофы. Притом что на самом деле непосредственно в зоне аварии – 30 квадратных метрах прибрежной зоны - ничего не случилось. А в том районе, между прочим, располагается пункт забоя оленей, недалеко проходят оленьи тропы, и если бы авария была с приписываемым нам объемами, то это не осталось бы незамеченным.

- В Усинске ходят разговоры, что нефтью «РусВьетПетро» дело не ограничивается. Реально ли распознать при уборке принадлежность нефти к тому или иному месторождению?

- Я хотел бы подчеркнуть: признаём разлив и занимаемся ликвидацией его последствий мы. Ответственности с себя мы не снимаем. Тем не менее, картина, которая перед нами вырисовывается, даёт некоторую пищу для размышлений. Нефть с Возейшора интенсивно собирается, и большую её часть мы в Колву не пропустили. У меня нет оснований кого-то обвинять.

Нефть отличается по своим физико-химическим свойствам в момент её извлечения из скважины. При разливах происходит эмульсация, испарение легких углеводородов, окисление, и тогда принадлежность нефти к определенному месторождению отнести достаточно проблематично.