В жанре пейзажа

О том, что на Тэдинском месторождении трудится молодой нефтяник, в свободное время пишущий картины, я узнал задолго до знакомства с ним. И это тот самый случай, когда добрая молва летит впереди человека. Тему подсказал начальник второго цеха по добыче нефти и газа ТПП «ЛУКОЙЛ-Севернефтегаз» Владимир Логвин.

– Опять расспрашиваешь исключительно о производственных делах, – мягко пожурил меня как-то в разговоре по телефону Владимир Леонтьевич. – А ведь заполярные вахты по месяцу длятся, и невозможно все это время об одной лишь работе думать. Да, она на первом месте, но люди и на нефтепромысле, вдали от дома, стараются жить полноценной жизнью, в которой есть место и занятиям спортом, и чтению книг, и творческим увлечениям. Приедешь в следующий раз на Тэдинку, обязательно наведайся в операторную ЦПС, поговори на эту тему со Степаном Василенко.

ЗАОЧНОЕ ЗНАКОМСТВО

Пожелание запомнил, однако картины увидел раньше, чем их автора, поскольку мои командировки на это месторождение как назло не совпадали с вахтами Василенко. Но зато успел пообщаться с другими операторами технологических установок – его товарищами-коллегами по бригаде подготовки и перекачки нефти КЦДНГ №2. Так вот и они, и мастер бригады Эдуард Калашников о Степане говорили только хорошее, причем каждый по-доброму и уважительно отозвался о его увлечении живописью. А еще мне стало понятно: общее одобрение вызывает то, что картины, над которыми Василенко особенно долго и кропотливо работал, он оставил на Тэдинке.

– Вполне ведь мог их домой увезти, никто слова бы не произнес, не упрекнул, – сказала, к примеру, оператор Марина Половцева. – А Степан выбрал для этих картин добротные рамы и принес в нашу операторную, на стены повесил. Знаете, в помещении тотчас словно прибыло света, тепла, уюта…

При этом, добавлю уже от себя, живописные полотна отнюдь не выглядят чужеродными элементами в строгой и деловой обстановке, рядом с компьютерами и экранами, отображающими информацию о технологическом процессе в виде мнемосхем, диаграмм и таблиц.

Степаном выбран жанр индустриального пейзажа, поэтому написанные масляными красками на холсте картины смотрятся, как распахнутые оконца с видом на объекты месторождения. Северное закатное небо, тундровые дали, белые с красным цилиндры вместительных нефтяных резервуаров и большая металлическая стрекоза-вертолет на их фоне – все, что изображено на полотнах, привычно и знакомо здешним нефтяникам вплоть до мельчайших подробностей.

Возможно, у искушенных критиков-искусствоведов и возникли бы замечания, касающиеся выбора композиционных решений и соблюдения пропорций, но ведь картины написаны не для них и не ради участия в художественных выставках, а по велению души, для себя и друзей. Тем более, что Василенко, как и всякий истинный художник, не просто копирует действительность, а по-своему воспроизводит ее и толкует, прибегая к приемам, условным по своей сути.

БЕЗ ВЕРТОЛЕТА – НИКАК

Конечно, я с интересом и нетерпением ждал возможности побеседовать об этом с самим художником. Но когда, наконец, встреча произошла, диалог сложился далеко не сразу.

Во-первых, в тот день с раннего утра Степан заступил на смену, заняв пост за пультом ЦПС. Это означало, что на него возложены функции диспетчера, координирующего действия остальных четырех дежурных операторов технологических установок. Так что ему было совсем не до разговоров по душам. Пришлось ждать обеденного перерыва.

Во-вторых, как оказалось, Василенко вообще немногословен, что, прямо скажем, не очень свойственно двадцатипятилетним мужчинам. Отвечал он на мои вопросы поначалу предельно лаконично, откровенничать был явно не настроен, и я уж было подумал, что так и не смогу растормошить собеседника.

Но мало-помалу блокнот начал заполняться записями. Перелом в ходе беседы произошел, пожалуй, после моей реплики по поводу того, что в живописи характеристика образов, прежде всего, дается цветом, а излишне скрупулезное отображение каждой детали зачастую свидетельствует о тяготении к внешним эффектам.

Тут Степан со мной категорически не согласился, приведя в пример манеру письма с детства любимого им Айвазовского, который придавал большое значение именно проработке деталей, оставаясь кудесником цвета.

– В юные годы, когда посещал занятия в детской школе искусств поселка Искателей, писал и натюрморты, и портреты, и графикой занимался, – рассказывает Степан. – Потом надолго это забросил. Надо было профессию осваивать, в институт на заочное отделение поступил, не до живописи. А пару лет назад что-то потянуло к былому увлечению, какая-то внутренняя потребность в этом появилась. И я, собираясь на очередную вахту, уложил в сумку кисти, краски, холст, прихватил и подрамник. Почему пишу маслом? У масляной живописи особые возможности выражения замысла и настроения, она позволяет создавать иллюзию пространства и объема на плоскости.

По словам Степана, живопись – довольно трудоемкий процесс, требующий серьезных затрат физической энергии, сил и терпения. Пишет он медленно, затрачивая на картину полтора-два месяца. Поэтому нельзя сказать, что эта работа для него – отдых. Но в психологическом плане все же отдыхает, так как происходит смена вида деятельности. Во время долгих вахт подобная разрядка просто необходима.

…Мне пора уже было возвращаться в Нарьян-Мар. Подходя к вертолету, вспомнил, что не успел спросить Степана, почему на всех увиденных мною его картинах непременно присутствует изображение винтокрылой машины. Впрочем, не стану задавать ему этот вопрос и потом. И так ведь понятно. Вертолет для нефтяника в Заполярье – это связующее звено между нефтепромыслом и родным домом. Как без него?..