А остальное – от лукавого

25 июля поклонники творчества Владимира Семеновича Высоцкого в очередной раз почтили его память. В связи с этим глубокой ночью на одном из телеканалов была показана запись документальной передачи с участием великого поэта и артиста, сделанная в конце 1970-х. И я никак не ожидал, что окунуться в атмосферу далекой молодости окажется для меня событием столь волнительным.

…В начале 1970-х, если ты научился брать на гитаре хотя бы три аккорда, обойти стороной такое явление как Высоцкий, было просто невозможно. Знакомились с его творчеством, как правило, в уличной компании: сначала стихи в ужасно потрепанном «самиздате», чуть позже – не менее затертые записи с лент магнитофона. Порой голоса на разных пленках сильно отличались друг от друга, так что закрадывалось сомнение: а не дурачат ли нас? К слову, позднее поэт признался, что в самом начале своего творчества очень сильно переживал именно из-за многочисленных подделок.

Так или иначе, но вскоре я уже сам развлекал компанию сверстников исполнением «под Высоцкого» первых его песен. Например, про Большой Каретный, про опального стрелка и злую нечисть, про зэка Васильева и Петрова зэка и др. Они открывали для нас, мальчишек, совсем другую, еще незнакомую нам сторону бытия. А сам автор представлялся настоящим романтическим героем, этаким горьковским Челкашом.

Позже в моем репертуаре появилось несколько нетленных произведений Владимира Семеновича из кинофильма «Вертикаль»: «Песня о друге», «Прощание с горами», «Здесь вам не равнина, здесь климат иной…». В них уже был совсем другой Высоцкий. Именно тогда мы узнали, что на самом деле он из интеллигентной московской семьи, играет в театре и снимается в кино. Разумеется, все это никак не вязалось с прежним образом вольного бунтаря-бродяги. Но зато пришло понимание, что автор и его лирический герой – не всегда один и тот же человек.

Кстати, песни из «Вертикали» – про настоящую мужскую дружбу, искреннюю любовь и чистоту помыслов – позже стали своеобразным манифестом нашего поколения.

В годы моей армейской службы яркие и образные цитаты из песен Высоцкого очень удачно использовал при инструктаже личного состава командир нашей танковой роты. Особенно ему нравилось «про жирафа, которому видней». В минуты досуга, завидев меня с гитарой, он непременно говорил: «А ну, Лучников, давай мою любимую». Столько лет прошло, а я до сих пор помню его довольную, во все лицо, улыбку…

А после смерти Высоцкого случилось так, что я дал себе слово больше не исполнять его песни на публике.

...Весть о печальном событии дошла до нашего университетского стройотряда, когда мы трудились в одной из глубинок Воронежской области. Был самый разгар полевого сезона, и все мысли наши крутились вокруг выполнения плана – ведь именно от этого зависел размер итогового заработка. А еще мы переживали за наших спортсменов, выступавших в это время в Москве, на Олимпиаде. И тут вдруг такое…

Вскоре после закрытия отряда я оказался в одной компании с девушкой, участницей Воронежского клуба самодеятельной песни. Было в те годы в Советском Союзе такое уникальное движение начинающих бардов, попавших под обаяние творчества Визбора, Окуджавы, Городницкого, Высоцкого... Так вот, незадолго до кончины нашего кумира она встречалась с ним, что называется, «вживую», поэтому мне были приятны ее неожиданные слова: «Знаешь, твоя манера говорить и тембр голоса очень напоминают Высоцкого». Впав в легкую эйфорию, я даже взял в руки гитару. Но после нескольких аккордов, не щадя моего самолюбия, девушка с грустью констатировала: «А вот когда ты поешь, – сходства уже гораздо меньше».

Это было как приговор – суровый и беспощадный. Вот тогда я и зарекся.

И я не понимаю сегодня тех, кто, не обладая нужной фактурностью, с легкостью берется за исполнение песен Высоцкого. Как не одобряю и тех, кто тиражирует этот китч по ТВ. Да, мертвые сраму не имут. Но у молодежи, черпающей информацию, в том числе, из «телеящика», может сложиться неверное представление об уникальном творчестве Поэта.

…В конце ночной программы была затронута вечная тема о взаимоотношениях власти и Художника. По моему глубокому убеждению, определяться они должны не тем, сколько раз последний был отмечен вниманием и милостью сильных мира сего, а тем, насколько Художник смог при этом реализовать свое творчество. Высоцкий по этому поводу высказался перед камерой однозначно:

– Да, я не член Союза писателей и не член Союза композиторов. Но в этом есть и свое преимущество. Потому что не надо сталкиваться с цензурой и терпеть от нее. Все, что я сочиняю, становится сразу и в первозданном виде достоянием огромной аудитории моих слушателей.

Так что в плане реализации творческих задумок судьбе Высоцкого можно только позавидовать. Все остальное, как он сам любил повторять, от лукавого.