«Ваш подвиг в нашей памяти всегда»

Великая Отечественная война тяжёлыми жерновами прошлась по тысячам семей в нашей стране. Одним довелось испытать все тяготы военного лихолетья, будучи ещё совсем детьми, на плечи других, кто постарше, выпали фронтовые будни и тяжёлый труд в тылу.

Многих из них уж нет рядом с нами. Но, к счастью, немало ещё и тех, кто помнит, какой ценой была завоёвана Победа 1945 года. «Ваш подвиг в нашей памяти всегда», – говорим мы усинским ветеранам.

Человек труда и славы

Имя Мубарака Ахатова знает, пожалуй, каждый коренной усинец. Почётный гражданин города, знаменитый нефтяник, лауреат Государственной премии СССР. В те времена, когда города ещё не было, когда нефтяники, буровики, строители шаг за шагом, метр за метром осваивали северную землю, стоило сказать «Бригада Ахатова» – и каждый понимал, о ком идёт речь. Свыше 40 буровых установок построила и запустила в работу бригада Мубарака Шайхуллиновича.

Но кроме подвига на фронте трудовом, довелось Мубараку Ахатову пройти и сквозь огонь Великой Отечественной.

Осенью 1944 года, когда война перекатывалась за границу Советского Союза, когда наша армия загоняла немцев в их логово, Мубараку исполнилось 17 лет. И он отправился на фронт, где с самого начала войны сражался с фашистами его отец Шайхулла. Мубарак прошёл курсы подготовки связистов, был командирован на Западный фронт, но война там уже заканчивалась, а вот на Востоке ещё продолжались ожесточённые бои против японцев. Радист Мубарак Ахатов в составе Тихоокеанских сил и Краснознамённой Амурской флотилии принял участие в сражениях против Квантунской армии.

Работа связиста вроде бы незаметна, но тяжела и ответственна. Шальная пуля оборвала провод – и боец ползёт под шквальным огнём, ищет место разрыва – руками, зубами, но обязан он соединить провода, чтобы не оставить без связи войска. Немало связистов полегло на полях сражений. Как говорил сам Мубарак Ахатов: «На войне чудом выжил».

Но ещё более страшные вещи довелось увидеть Мубараку уже после окончания военных действий. Часть, в которой он служил, была переброшена в Европу и расквартирована в печально известном «лагере смерти» Бухенвальде. Как вспоминают сейчас родные Мубарака Шайхуллиновича, очень не любил он рассказывать о войне: «То, что там было, не должен вообще человек знать и видеть».

Демобилизовавшись, в 1951 году Мубарак приехал в свои родные края в Башкирию. Вернулся с фронта и его отец. Начиналась мирная жизнь. Мубарак продолжил учиться, так как до призыва окончить школу не успел. Постепенно освоил две профессии – электромонтёра и вышкомонтажника. Женился, родились дети. А в начале 70-х семья Ахатовых переехала в Усинск. Тогда ещё, конечно, никакого города не было, жить приходилось, как и всем первостроителям, в рабочих посёлках – в бараках и балках. Трудились не покладая рук: день за днём бригада Мубарака Ахатова ковала славу себе и всему Усинску.

Мубарак Шайхуллинович ушёл из жизни в 1998 году. Почётного гражданина города помнят. В музее боевой и трудовой славы открылась выставка, посвящённая героическому человеку, на доме, где он жил, установлена памятная табличка. Таких людей забывать нельзя, как нельзя забыть и подвиг, который совершили солдаты Великой Отечественной во имя мирного будущего и процветания своей страны.

Земля горела под огнем «Катюш»

«На всё, о чём бы папу ни спросили, у него был один ответ: «Всё хорошо», – вспоминает об отце, участнике Великой Отечественной войны Николае Герасимовиче Филине его дочь Наталья Ярощук. – Как самочувствие, как здоровье – у него всегда всё хорошо. Как-то даже курьёзный случай по этому поводу был: пришли на ВТЭК, чтобы папе дали первую группу инвалидности – он к тому времени уже почти не видел, передвигался с трудом. Его председатель комиссии спрашивает: «Николай Герасимович, на что жалуетесь? Что болит? Как себя чувствуете?». А он в ответ: «Хорошо всё». «Ну, и чего ж вы тогда пришли?» – удивлённо спрашивают его. Объяснила комиссии, что да как, в итоге группу отцу всё-таки дали. Но в этом был весь папа – по жизни шёл с оптимизмом, никогда ни на что не жаловался, всё, что бы ни случилось, принимал спокойно, с какой-то особой житейской мудростью человека, много на своём веку повидавшего».

Ему действительно довелось повидать и вынести многое. Однако это не очерствило его душу. Он любил жизнь и людей. При знакомстве с Николаем Герасимовичем каждый ощущал невероятную энергетику добра, которой лучились его ярко-голубые глаза и по-мальчишески озорная улыбка.

– Я хоть и была совсем маленькой, хорошо помню дедушку Колю, – говорит его двенадцатилетняя внучка Юля. – Он был очень добрым. Никогда голоса не повысит, не прикрикнет. Я его очень любила. Но и побаивалась – ему одного взгляда было достаточно, чтобы все поняли: так делать нельзя.

Таким – спокойным, мудрым, добросердечным – Николай Филин остался в памяти всех, кто его знал.

Таким его запомнила и я, когда довелось познакомиться с ветераном накануне 9 мая 2006 года. Тогда он рассказал мне немало историй о своём фронтовом прошлом.

– А вот с нами папа такими воспоминания делился неохотно, – замечает Наталья Ярощук, – больше старался какие-то смешные случаи рассказать. Считал, зачем нам о тех ужасах знать? Помню, с каким юмором он рассказывал, как они с однополчанами приютили медвежонка – мать его погибла, а топтыжка остался. Вот солдаты его и сделали своим питомцем. Забавой у них была борьба с косолапым – кто кого заломает. Мишка был маленький, бойцы ему поддавались, а когда боролись без поддавков и медвежонок оказывался побеждённым – обижался он, прямо как человек, чуть не плакал и очень потешно «мычал».

Понятно, что таких идиллических картинок в фронтовой жизни было немного. Больше – трагических. Всякий раз, когда отец смотрел фильмы про войну, не мог сдержать скупых слёз. Было видно, как тяжело ему вспоминать всё, что действительно было пережито. Для нас праздник 9 Мая особый, главный. Такое отношение к нему передалось от отца – как бы ни было тяжело, он всегда выходил на парад, надевал праздничный пиджак с орденами и медалями и считал своим долгом пройти в одном строю с теми, кто отстоял Победу. Сегодня мы бережно храним отцовские награды, оставшиеся фотокарточки. Это – наши семейные реликвии.

Когда началась война, Николаю Филину было всего 15 лет. Был он в семье старшим из четверых детей. И когда в июне 1941-го его отца, Герасима Филина, забрали на фронт, Николай остался за главного. В 43-м повестка пришла и ему. Сначала семнадцатилетнего паренька отправили в учебку, где научили стрелять из винтовки и управляться с 152-миллиметровым орудием. А потом его и ещё 190 новобранцев отправили на четвёртый Украинский фронт как миномётчиков. Первое боевое крещение Николай прошёл под Сапун-горой в Севастополе.

«Сначала было очень страшно, – вспоминал в беседе с корреспондентом Николай Герасимович. – Необстрелянных юнцов бросили на передовую. Повсюду рвутся снаряды, дым, рядом с тобой падают раненые и убитые. Со временем к канонаде привыкли. Стали даже по звуку распознавать – долетит до наших траншей снаряд или ляжет дальше. А вот когда визга не слышишь – жди беды, не иначе по твою душу».

Под конец войны, когда шли бои за город Моравская Острава (Чехословакия), Николай Герасимович служил заряжающим на легендарных «Катюшах». Этот гвардейский миномёт БМ-13, которому дали девичье имя, на тот момент был самым грозным оружием. Немцы его боялись, как огня – из-за мощи, мобильности и разрушающей силы.

«Кстати, и реактивные снаряды, которыми заряжались миномёты, тоже получили имя, – делился ветеран. – В некоторых батареях их называли, например, «Раиса Семёновна». «О, Раиса Семёновна пошла, фрицам жарко будет», – говорили бойцы, слушая жуткий, хватающий за душу вой, который издавали снаряды. Затем следовали взрывы, грохот, и буквально через доли секунды всё, что накрывалось огнём «Катюш», пылало ярким пламенем. Немцы тогда в буквальном смысле узнали, что значит «земля горит под ногами». Атака, бывало, длилась всего каких-то 8-10 секунд, но за это время миномётом выпускалось больше сотни снарядов и потери немцы несли катастрофические».

Рядовому Николаю Филину довелось пройти всю Украину, Польшу, Венгрию, Чехословакию, он участвовал в боях за Краков, освобождал Варшаву и Будапешт. 9 Мая оказался в Праге. Чехи встречали советских солдат как родных – старались чем-то угостить бойцов, обнять, разделить с ними радость Победы. Через месяц после капитуляции фашистской Германии Николай отправился домой. По пути познакомился с девушкой, которая впоследствии стала его женой.

В 1966 году Николай Герасимович решил отправиться на Север. Жена из-за болезни старенькой матери отправиться вслед за мужем не смогла, осталась с детьми в Артёмовске. Супруги расстались. «Такая судьба, – с улыбкой говорил на этот счёт Н. Филин. – Значит, так на роду написано. Если бы не это, не повстречал бы я свою вторую половинку, с которой прожил душа в душу почти 30 лет».

По приезду в Печору Николай записался в бригаду нефтегазоразведчиков, набиравшуюся для работы в Усинске. Так и оказался Н. Филин в посёлке нефтяников. Усинск подарил ему ещё одну радостную встречу – здесь, спустя много лет, он нашёл однополчанина – Шакирьяна Фазлыахметовича Юмагулова. Все эти годы после встречи два фронтовика были неразлучны. После того, как у Николая Герасимовича стало совсем плохо с глазами, однополчанин повсюду его сопровождал, поддерживал. А когда в декабре 2007-го Н. Филина не стало, очень сокрушался, что не не смог проводить фронтового товарища в последний путь…

– Помнить о том, что довелось пережить нашим отцам и дедам, – наш долг, – считает Наталья Ярощук. – И мы благодарны всем, кто старается сохранить память о подвиге ветеранов, рассказывает о них молодому поколению, помогает детям учить историю не только по учебникам, но и по свидетельствам участников тех страшных событий, по воспоминаниям ветеранов.

«Просто ты умела ждать, как никто другой…»

«Я видел, как солдаты поднимались в атаку. Это нелегко, когда рядом свистят пули, рвутся снаряды. 19-20 лет, кажется, вся жизнь впереди! А для нас впереди были только немецкие окопы», – рассказывал своим детям и внукам участник Великой Отечественной войны Тихон Иванович Филиппов.

Его внучка Мария Чупрова бережно хранит воспоминания о дедушке.

– Его нет с нами уже почти двадцать лет. Тихон Иванович был очень добрым человеком, заменил мне отца. О войне говорил редко и не очень охотно, – рассказывает она. – Только на День Победы, когда смотрел военные фильмы, украдкой вытирал слёзы. «Повзрослеете – поймёте», – иногда говорил он. И правда, лишь спустя годы мы начали улавливать смысл его рассказов и понимать, что же на самом деле происходило на фронте.

Тихон Филиппов родился в деревне Макариха. Когда началась война, работал председателем Колвинского сельского потребительского общества. В армию его призвали в 1942 году. Дома остались жена и семеро маленьких детей.

– Воевал дед в стрелковом полку на третьем Белорусском фронте, – вспоминает Мария Михайловна. – Бомбёжки, рёв самолётов, спускавшихся так низко, что можно было разглядеть лица фашистских лётчиков, фонтаны земли, поднятые взрывами, и люди, идущие в бой, падающие под градом пуль, осколков…

Т. Филиппов не раз был ранен в бою, после последней контузии практически потерял слух, но каждый раз, вставая на ноги, возвращался в часть.

Все годы, пока шла война, жена Тихона Ивановича ждала его возвращения. Это про неё и всех женщин, проводивших родных на фронт, написал Константин Симонов: «Просто ты умела ждать, как никто другой». Всем сердцем она верила, что её любовь поможет Тихону выжить, и, несмотря на расстояние и все ужасы войны, он вернётся.

И он вернулся. Трудным был путь домой. В одной рубашке и брюках, в прохудившихся башмаках, усталый – таким и увидела его жена. «Ты живой. А это – главное!» – сказала она, обнимая любимого.

– В каждом из нас течёт кровь наших дедов и прадедов, подаривших нам свободу, мир, возможность дышать весенним воздухом, радоваться, любить, дружить, воспитывать детей, – сказала Мария Михайловна. – Наконец, просто жить. И мы всегда должны быть благодарны им за это.

Суп из капустных листьев

«Война – это всегда смерть», – говорит участница трудового фронта Анна Павлий. Летом 1941 года она одиннадцатилетней девчонкой радовалась наступившим каникулам, бегала с друзьями по окрестностям родного села Лозым, что под Сыктывкаром, и до 22 июня даже не подозревала, какое страшное событие навсегда отнимет у неё детство.

Семья Анны Модестовны была многодетной, кроме неё подрастали ещё четверо братьев и сестёр. Аня – старшая, и потому именно на её плечи легла забота о младших ребятишках, когда отца забрали на фронт, а мать днями и ночами стала пропадать на полевых работах в колхозе.

Брата Васю Аня не уберегла – осенью он простудился и сильно заболел, лекарств в селе не было, поэтому девятилетнего мальчика не спасли… До сих пор Анна Модестовна со слезами вспоминает о брате.

«Война – это всегда смерть, даже если до передовой тысячи километров». Пропал без вести и младший брат мамы. Василий Мартынов летом 1941 года окончил сельскохозяйственный техникум и получил распределение в Благовещенск. Оттуда его и забрали на фронт.

Начало войны оказалось особенно тяжким для сельчан. Семьи в миг остались без кормильцев. Нелёгкий крестьянский труд целиком лёг на плечи женщин, стариков, детей. Из колхозов изъяли и отправили на фронт все исправные трактора и лошадей. В то же время без всяких скидок на трудности крестьян обязали снабжать город и армию сельскохозяйственной продукцией, а промышленность – сырьём. Рабочий день во время посевной начинался в четыре часа утра и заканчивался поздно вечером, при этом надо было успеть ещё и засадить свой собственный огород.

В 1945 году с фронта вернулся отец Ани, Модест Игнатьевич Комлин, но долго не прожил.

Трудности не кончились с Победой. Разрушенную страну нужно было поднимать из руин, заново отстраивать дома, восстанавливать промышленность.

Аня поступила в Сыктывкарский лесотехнический техникум. Все три года, что училась, каждый день ходила от Лозыма до Сыктывкара пешком. А это без малого 32 километра. Откуда брались силы у полуголодных подростков…

– Летом было веселее, – вспоминает Анна Модестовна, – в лесу ягоды, ими и питались. А зимой… Паёк хлеба 400 граммов, а это чуть больше куска хозяйственного мыла, соль да кипяток. Раз в день, да и то не всегда, в столовой давали пустой суп из капустных листьев. Вместо тетрадок у нас были старые книги, писали в них между строчками. После окончания техникума отправили нас, трёх девчат, в Ухта-Печорский трест, и там уже дали направление в Усть-Усинский леспромхоз. В этом селе я и проработала 48 лет.

После войны стране нужны были новые дома, а значит – и лес. Молодому специалисту даже дали 800 рублей «подъёмных» плюс зарплата. Беда только, что купить на них что-либо в селе было трудно. Через шесть лет леспромхоз ликвидировали, нужно было переводиться в Печору. Но на руках у Анны уже был полуторагодовалый ребёнок. Посоветовавшись с мужем, она решила остаться в Усть-Усе. Иван Павлий был родом с Харькова, с Анной Модестовной они ровесники. Так же, как и она, работал на лесозаготовках. Вместе они прожили 43 года, вырастили троих сыновей – Николая, Василия и Владимира.

Овдовев, Анна Модестовна перебралась в Усинск, поближе к внукам. В городе живёт уже шестнадцать лет. В память о прожитой жизни – стопка пожелтевших фотографий. А ещё – благодарность детей, внуков и правнуков, которые её не забывают и не обходят вниманием.

Всем смертям назло!

Великий волшебник «Случай» подарил возможность познакомиться с удивительной женщиной – Валентиной Степановной Шаблинской.

Маленькая, хрупкая, с озорным огоньком в глазах и улыбкой, эта женщина была одним из почётных гостей встречи «поисковиков» с ветеранами и их близкими в музее боевой и трудовой славы в преддверии Дня Победы. Пришла на праздник Валентина Степановна не с пустыми руками – подарила в фонд музея удивительной красоты вышитый рушник. Это без преувеличения произведение искусства тут же заняло почётное место над иконой, тоже подаренной музею.

«Какая тонкая работа, даже не верится, что вышивка ручная!» – выразила восторг рукодельнице. «А вы приходите в гости, ещё и не такое увидите, у меня свой небольшой музей», – с улыбкой ответила Валентина Степановна.

Увиденное превзошло все ожидания. Десятки искусно вышитых рушников, картин, икон. Одни украшали стену, другие бережно сложены в шкафу. В серванте за стеклом – множество всевозможных сувениров. «Подарки, – поясняет Валентина Степановна, – каждый со своей маленькой историей, все мне очень дороги». Напротив этой «экспозиции» десятки фотокарточек, в центре – родители Степан Петрович и Мария Трофимовна, рядом – фотографии сестёр и братьев.

– К сожалению, не всех удалось отыскать, двое ребятишек умерли совсем маленькими и их снимков не сохранилось. Вот эта моя сестричка во время войны была зенитчицей. Папа прошёл три войны, хотел и в 1941 году идти добровольцем на фронт, но не взяли из-за перенесённой контузии. Тогда он стал связным у партизан. За это его фашисты и затравили собаками – соседка донесла… А мама умерла до оккупации из-за воспаления лёгких, ей тогда шёл 48-й год. Так и остался отец с шестью малолетними детьми на руках – двое старших ушли на фронт.

О годах военного лихолетья Валентина Степановна рассказывает так, будто произошло всё это только вчера – с мельчайшими деталями, подробностями.

– Такое забыть невозможно, – говорит она. – Меня столько раз могли убить! Но ведь выжила всем смертям назло. Тот, кто узнал, что такое война, никогда и ничего не забудет. Председателя нашего колхоза растерзали немцы – привязали за руки-ноги к двум берёзам, а деревья отпустили… Нас – детей, стариков, женщин – повезли топить: сбросили в реку, а каждого, кто выныривал, расстреливали. На дворе – поздняя осень, как из воды выбралась, не помню, очнулась в доме какой-то бабушки в соседнем селе, она меня и выходила. А потом беженцев кто-то из предателей сдал полицаям, нас всех согнали в один дом и решили сжечь. Мы нашли дыру в стене, заваленную соломой, и кое-кто смог выбраться, а остальных спалили. Затем был лагерь для пленных, который немцы устроили неподалёку от нашего села Озаричи на болотах. Помню, меня с ещё одной девочкой всё время посылали на кухню чистить картошку. И как-то моя напарница говорит: «Что бы такого фрицам в еду подсыпать, чтоб сдохли, гады». Немец-надзиратель, как оказалось, понимал по-русски. После этих слов он взял ковш, зачерпнул кипяток, и плеснул им в лицо девочке. Она, бедненькая, и ослепла, а мне о том случае шрам от ожога напоминает – вода и на меня попала. Разве можно такое забыть?

В июне 1941-го Валентине было одиннадцать.

– Война до нас докатилась быстро, – вспоминает Валентина Степановна, – утром в четыре часа только объявили, а уже к вечеру село заняли немцы. И стали грабить дома. Ничем не гнушались, выносили всё – продукты, одежду, утварь, рушники… Акции устрашения стали привычным делом – расстреливали людей за малейшие провинности, а за каждого убитого партизанами немца казнили десятерых сельчан. Когда фашисты отступали – старались ничего после себя не оставлять, всё сжигали, дома запирали, есть там люди или нет – неважно, всё равно поджигали. Уцелевших сельчан фрицы выстроили перед собой и погнали, как живой щит, по направлению к польской границе. Так и шли мы по заминированным партизанами лесным дорогам и собой «расчищали путь». Сзади немцы с автоматами. Стреляют, стоит лишь кому-то остановиться или в сторону отойти. В лесу – свои, палят по немцам, а мы меж двух огней. Так страшно было! Сколько людей погибло! Потом уже партизаны, прежде чем открыть огонь, кричали нам: «Падайте!». И мы, как кули валились на дорогу, а они били по фашистам. Так мы дошли до польской границы и оказались в Люблине. А тут регулярные части нашей армии подоспели, и фрицам ничего не оставалось, как сдаться. Знаете, мне та дорога чуть не каждую ночь снится до сих пор. Она в буквальном смысле полита кровью.

В Люблине нас приютила одна женщина. Отмыла, накормила, избавила от вшей и чесотки. Там нам было хорошо. Думали остаться в Польше – возвращаться-то нам было некуда, от Озаричей осталось пепелище с остовами кирпичных стен да полуразрушенными закопчёнными печными трубами… Но не разрешили – советские дети должны были вернуться… Возвращались тоже, считай, пешком. Так что фраза «прошагали пол-Европы» мне знакома.

9 Мая 1945-го года радость от того, что война кончилась, затмила собой все события, кто что делал, где был, что говорил – не вспомнить. В памяти осталось только чувство счастья – пришёл конец мучениям!

Младших Шаблинских, как и других ребят, оставшихся без крова и родителей, поместили в детский дом.

– Только я жить в детдоме не собиралась, – говорит Валентина Степановна, – ночь переночевала, да и то под крыльцом, и сбежала. Куда ехать, где искать лучшей доли? Решила для начала разыскать старшую сестру. И нашла-таки! А ещё мне так хотелось учиться! И оказалась я в Калининграде (Кёнигсберге). Поступила в школу фабрично-заводского обучения, потом стала работать на восстановлении целлюлозно-бумажного комбината и самого города. Вскоре назначили меня бригадиром, мне тогда всего 15 лет было. Работали от зари до зари, полдня на восстановлении ЦБК, полдня – на развалах. Когда запустили комбинат и пошла продукция, бумагу нужно было формовать-паковать. Процесс этот очень трудоёмкий, самим девчонкам не справиться, надорвёшься. Неподалёку, в посёлке Космодемьянском, стоял лагерь военнопленных, оттуда стали на работы в ЦБК пригонять немцев. Дали мне трёх бывших вояк, вручили винтовку, которая была чуть меньше, чем я сама. «Охраняй…». Так и работали. Сейчас как представлю – взрослые мужики могли мне голову, как цыплёнку, скрутить и сбежать. Правда, бежать-то им было особо некуда… В Калининграде познакомилась со своим мужем – во время войны он был танкистом, а после – остался работать токарем на вагоностроительном заводе. Послевоенная жизнь в бывшем немецком городе тоже была не сахар: вовсю банды орудовали, прислужники фашистов долго мирным жителям покоя не давали, вырезали людей, вечером по городу страшно ходить было. Но постепенно жизнь наладилась.

В Калининграде в семье Шаблинских родились трое сыновей. А потом так сложилось, что в 1968 году пришлось им переехать на Украину, на родину мужа – дети стали болеть, нужна была перемена климата. Но судьба уготовила Валентине Степановне новые испытания. В 1975 году умер муж, и она осталась с тремя мальчишками на руках. Родственники почти не помогали, поэтому пришлось ей и работать, и хозяйством заниматься. К тому времени Валентина уже имела специальность электро-обмотчика-изолировщика и работала механиком по ремонту медицинского оборудования.

– Мне это дело очень нравилось, – рассказывает она. – С детства хотелось быть электриком или водителем, работать с техникой. Вот так свою мечту и воплотила. Когда стала заниматься перемоткой двигателей, муж всё возмущался, мол, «не женское это дело, займись чем-нибудь подобающим». А я отвечала: «Надо, чтоб к работе душа лежала, а мне нравится именно это». И однажды мои умения пригодились. Помню, как-то сгорела у нас стиральная машинка. Я мужу сказала, чтоб он снял электродвигатель. Забрала его на работу, перемотала, принесла домой, говорю: «Ставь». Прикрутил он его, включили машинку – работает. С тех пор перестал донимать меня разговорами о моей «неженской профессии».

В 1986 году в биографии Валентины Степановны началась «усинская эпопея». Несмотря на то, что по времени это совпало с выходом на пенсию, жизнь В. Шаблинской в городе нефтяников отмечена множеством ярких событий. О каждом из них есть память – дипломы, грамоты, благодарственные письма, фотографии. Люди, знакомые с ней, всегда с теплом говорят о «тёте Вале» – женщине большой душевной доброты и удивительной мастерице.

Жизнь Валентины Степановны и сейчас бьёт ключом. Она постоянно участвует в творческих конкурсах и фестивалях, организует выставки рукоделия, встречается с молодёжью, работает в Совете ветеранов. Дружит Валентина Степановна и со спортом – пока не подводило здоровье, всегда участвовала в легкоатлетических кроссах, а в 2005 году даже стала победителем среди ветеранов.

Жизнь Валентины Шаблинской – тот самый пример мужества и стойкости, о котором говорят, когда заходит речь о ветеранах. Несправедливо, что в нашей стране до сих пор нет закона о детях войны, что такие, как В. Шаблинская, сполна испытавшие на себе все тяготы военного лихолетья, не причислены к категории ветеранов ВОВ. И для таких людей, которые остаются живыми свидетелями тех страшных событий, тем более важны наши внимание и почёт.