Хозяин поселка-призрака

Взять на рыбалку фотоаппарат – это еще можно понять, хотя место для него в походном рюкзаке находится редко. Но вот диктофон или блокнот – вещи на берегу реки, казалось, уж точно бессмысленные. А вот у меня выдался случай, что без этих журналистских атрибутов – ну хоть плачь! Все потому, что как-то наткнулись мы с друзьями на человека, который отшельником живет на одной из проток могучей Печоры…

Зовут его Василием, фамилию узнать как-то не удосужились. Да и кому нужна она посреди леса, где стоит низенькая избушка, а рядом, в поросших кустами заводях, плещутся окуни с язями... Медведь, что ли, паспорт спросит?

В гости к Васе привез нас усть-усинский житель Серега на своей моторке. Конечно, по берегам рек у нас на Севере охотничьих да рыбацких домиков хватает. Но чтобы вот так вот жить на Печоре круглый год – этого мы никак не ожидали.

...Сквозь гул 25-сильной «Ямахи» доносится Серегин голос:

– Телеграфную линию видите? Все, что от Ошкурьи осталось.

И действительно, по правую руку от лодки сквозь затопленный половодьем лес стали видны столбы и провода. Чуть не полвека назад проложили здесь связь, а глянь – до сих пор стоят опоры линии, которой давно уж никто не пользуется.

Минут через пять причаливаем, высаживаемся, топаем по тропинке, нагруженные рыбацким снаряжением; под ногами путается лайка по прозванью Северок. А вот из-за поворота выглядывает жилище ее хозяина.

Василий встречает нас возле дома – колет дрова. Невысокий, сухопарый дядька: такой, положим, во времена американской «золотой лихорадки» ценился бы как неутомимый путешественник, старатель, охотник. Вместе с тем вежливость, тихий говор и очки с диоптриями – видно, что человек не одичавший…

Приглашает к себе в жилище; входим, пригнувшись. Странно, но закопченные изнутри стены избушки вовсе не выглядят неопрятно. Кровать заправлена, нехитрый скарб аккуратно разложен по грубо вытесанным полкам.

– Кино сегодня какое-то идиотское! – вдруг восклицает Василий.

Оказывается, за новыми впечатлениями упустили мы, что хозяин параллельно разговору еще и отслеживает развитие сюжета какого-то фильма. На столе стоит крохотный радиоприемничек на батарейках (других видов энергии здесь нет), из динамика доносятся беспорядочная стрельба и крики. Выключив это безобразие, Вася предлагает пройтись, а заодно рассказать о здешних местах. Сразу же за порогом я его и фотографирую – на камеру мобильного телефона.

…Об истории Ошкурьи, пожалуй, и старожилы Усть-Усы уже немного помнят, да и «всемирная паутина» выдает скудные сведения. С 1946 года – поселок городского типа, с 59-го – сельский населенный пункт. Раньше были здесь несколько двухэтажных домов, фельдшерский пункт и даже клуб.

Давным-давно Ошкурья официально именовалась «Затон Печорского речного пароходства», и основное назначение поселка было соответствующим нуждам флота. Еще одной достопримечательностью была обнесенная колючей проволокой зона неподалеку. Там нечасто, но происходили из ряда вон выходящие события, благодаря которым потом удалось собрать еще кое-какие крохи информации в Интернете. Например, о вооруженном восстании заключенных в январе 1924 года рассказывает сайт hrono.info:

«Всех стрелков и командиров под дулами винтовок загнали в овощехранилище и там заперли. Лишь одному стрелку удалось вырваться и бежать в затон Печорского пароходства Ошкурья».

Как дальше рассказал Василий, постепенно Ошкурья пустела. Люди перебирались кто в Усть-Усу, а кто в поселок под названием Техфлот (на территории которого сейчас стоит его дом). И здесь жизнь продолжала бить ключом: в протоку, тогда бывшую куда глубже, заходили на ремонт большие суда – не чета нынешним, снующим по мелеющей Печоре.

– Вот тут два коровника были, тут Васьки Рокина дом… – перечисляет гид, предоставляя нашему воображению домысливать образы былых обитателей Техфлота.

– Наверно, скучно одному? – спрашиваем.

– Было бы скучно, уехал бы, – отвечает хозяин заброшенного поселка. – У меня родня вон вся в Сыктывкаре, да Усть-Уса рядом, там друзья…

Кстати, несмотря на такой образ жизни, Василий и действительно не чувствует себя оторванным от мира. Пенсию получает, на нее покупает в селе чего-нибудь к столу: тушенку, крупы, макароны, заварку. Рыбу, кстати, давно не ест, хотя и ловит. Собаку да кота кормит, а так – только солит в погребе и рыбакам проезжим раздает, если те сами не поймают. Опять же радио под боком, дела хозяйственные, ягоды-грибы. Да косолапые часто приходят на жилье посмотреть – бывает это обычно по осени, но тогда мишки бродят по лесу сытые и не такие опасные.

…Приехав в Васины владения в пятницу после работы, за разговорами мы пропустили вечерний клев. Ночью и вовсе не спалось: обсуждали увиденное, «подкармливали» костерок сухими ветками, заваривали чай с умопомрачительным ароматом смородиновых листьев, изредка снимали с крючка крупную сорогу или окуня. В обед субботы двинулись обратно. Домой ехали, клюя носами.

Спал я мертвецким сном, и перед мысленным взором проносились то поплавок на водной глади, то потрепанный ветром Российский флаг над Васиной избушкой, то сам хозяин Техфлота, который на прощанье долго жмет нам руки, будто следующих гостей ждать еще целую вечность.